Календарно-обрядовый фольклорный праздник «Ҡарғатуй» («Ҡарға бутҡаһы»)
Ҡарғатуй (Вороний праздник, свадьба), ҡарға бутҡаһы (воронья каша), башкирский традиционный праздник, посвященый встрече весны. Проводился в весенне-летний период, с конца апреля до середины июня.
Традиционно праздник устраивали с наступлением весны. В Западной и Юго-Западной части Башкортостана его проводили за день до сабантуя, в нем участвовали главным образом женщины и подростки, но могли присутствовать и мужчины. Праздник начинался с молений на кладбище, иногда сопровождался жертвоприношениями (ҡорбан салыу). После собирались на горе или на возвышенности, приносили собранные накануне по деревне продукты.
На Юге Башкортостана деревья и кустарники украшали разноцветными лентами, платками, серебрянными браслетами, бусами, кольцами, на Северо‑Востоке – цветами, яркими шалями, иногда соединяли берёзки между собой, на Юго‑Востоке на деревья иногда подвешивали посуду с квашеным молоком (ойотҡан), либо выставляли ее у корней. Назначали ведущую - «алсабыр» (досл.: «впереди идущая») или «юлбарсы» (досл.: «ведущая по дороге»). В контексте обряда алсабыр персонифицирует Дух возрождающейся Природы (божество весны или родовую покровительницу). Эта женщина - ведущая обряда - должна быть мастером слова, умелой плясуньей, отличаться веселым характером, пользоваться уважением и почетом среди односельчан. Наряжали её в бутафорский костюм, основными деталями которого являлись украшенные жестяными бляхами и ракушками головной убор, сшитый как башкейем (каркас делали из бересты, тулью и полость шили из красной хлопчатобумажной ткани) и своеобразный элемент наподобие нагрудного украшения (из 2 красных платков или кусков красной ткани шили нагрудники, соединяли их между собой и украшали жестяными бляхами)[1].
В западной и юго-западной Башкирии этот праздник известен был под именем «Ҡарға бутҡаһы» и праздновался за день до следующего праздника «Һабантуй». На юге, как и на востоке, в этом празднике деятельное участие принимали девушки и женщины, у западных же башкир это был исключительно детский праздник. Толпа мальчишек ходила там по домам и собирала крупу, яйца и масло; ходили и кричали – «ярма, ярма, ярма» (крупа). Набрав всего вдоволь, они направлялись к реке, где и варили кашу.
Под тем или иным названием весенний праздник праздновался еще в начале ХХ в. почти повсеместно, за исключением башкир Бирского и Осинского уездов. В центральном и восточной Башкирии он, как сказано, был известен под названием Ҡарғатуй, на юге и на западе – как Ҡарға бутҡаһы.
Традиционно готовили ритуальную кашу из злаков (ячменя, пшена, пшеницы), которые символизировали плодородие, иногда варили бишбармак. Для чаепития приносили балеш, баурсак, блины, губадию, мёд, чак-чак, эремсек и др. После трапезы проводили ритуал угощения птиц (ҡарға ашатыу, ҡарға һыйлау): остатки каши раскладывали на пнях, камнях, деревьях, обращаясь к природе, птицам и предкам произносили благопожелания с просьбами об изобилии и благополучии, урожае и плодородии; мальчики, взобравшись на деревья, громко кричали, имитируя карканье ворон и другие птичьи голоса. На празднике устраивали состязания: девушки и молодые женщины должны были показать своё мастерство, талант, ловкость, силу. Водили хороводы, исполняли сольные и парные танцы, песни, такмаки, сопровождая их игрой на думбыре, дунгуре, кубызе и других народных инструментах. Проводились состязания и подвижные игры: «ҡарға уйыны» («игра в ворон»), «аҡ тирәк» («белый тополь»), «дөйә» («верблюд»), «гөргөлдәк» («прятки»), «йүгереш» («бег наперегонки»), «әбәк» («догонялки»), «алырым ҡош» («возьму птенца»), прыжки через яму или другие препятствия («ырғыуыс»), перетягивание каната или полотенца («арҡан тартышыу», «таҫтамал тартышыу»), катание на качелях («әүһәләй эйеү») и др. В ходе праздника обычно трижды исполнялся клич (һөрән): приглашение на трапезу, к угощению птиц и сигнал об окончании праздника. Нередко на Юго‑Востоке Башкортостана Каргатуй сопровождался чтением молитв (ғибәҙәт ҡылыу) и жертвоприношением[2].
Каргатуй восходит к архаичным доисламским верованиям, связанным с представлениями башкир о способности душ умерших превращаться в птиц и животных. Подобные обрядовые праздники были распространены у многих народов Южного Урала и Среднего Поволжья.
Начало праздника знаменует подворное хождение алсабыр вместе с детворой по селу и собирания угощений, даров. Возле каждого дома, весело припевая, дети произносят заклички «Ҡарға бутҡаһы»:
Ҡарға әйтә: «Ҡар! Ҡар!
Туйым етте, - бар, бар,
Ярма, күкәй алып бар,
Һөт-майыңды hалып бар,
Yҙең ҡупшы кейенеп,
Бала-сагаң эйәртеп,
Ҡасимосҡан биткә бар!»
Ворона кричит: «Кар, Кар!
Праздник настал мой, приходи!
Яйца, крупу неси, давай,
Масло давай, молоко давай,
Сама наряжайся, детей прихвати,
На гору Касима со всеми иди!»[3]
Детальное перечисление названий различных гостинцев акцентирует особую динамику действ праздника; подразумевается магия множества и плодородия, изобилия. В закличках примечательны элементы театрализации - подыгрывается мотив созывания людей на праздник от имени самого ворона, в подворных сборах гостинцев читается забота птицы о своих вороненках. Заклички действуют своего рода памятью локуса проведения: традиционно называются соответствующие места праздника («Девичьи горы», «Таштубэ», «Касимоскан», «Олотау» - «Большая гора» и так далее). В архитектонике символичны мотивы общеродового жертвоприношения ворону: подворное хождение и внесение доли для укрепления мира. Логическая композиция праздника выстраивается таким образом, что время, пространство, особенность события, места происходящего закрепляются действами на фоне высокого эмоционально-экспрессивного пафоса. Последнее достигается громкими скандированиями речитаций, повторами фраз, слов: «На воронью свадьбу иди! Яйцо, яйцо неси! Платочек, полотенце неси!», а также частыми повторами повелений «бар», «бар» (иди, иди!).
К празднику готовили специальную пищу: толкли в ступе зерна пшеницы, просо, пшено для каши, собирали вареные яйца, молоко, готовили творог и пр. Традиционное обрядовое блюдо - каша (каша известна в мировом фольклоре как маркер сытой жизни, благополучия) является центральным звеном в празднествах, и до сих пор устойчиво соблюдаются правила ее приготовления. Оберегают окружение, где готовится каша. Только специально назначенная заранее женщина имеет право готовить обрядовую пищу[4]. Приготовление обрядовой каши сопровождают приговоры:
Бутыр-бутыр бутҡа бешә,
Уртаһына май төшә,
Бутҡа бешергән ҡортҡаның
Фатихаhы мул төшә[5].
Наша каша варится
В серединку - масло,
У того, кто кашу сварит,
В жизни все свершится!
В закличках заранее предугадывается щедрость и благословение хозяйки. Угощение ею обрядовой кашей действует как умилостивление птиц и как приобщение людей к силам Природы.
Для угощения готовой кашей женщины и дети располагались на принесенных войлоках или на траве вокруг расстеленных скатертей, на которых были разложены угощения. Рядом с чашей, наполненной кашей, ставили растопленное масло, чтобы во время еды окунать в него ложку, наполненную кашей, но чаще масло наливали в ямку в центре выставленной в большой посуде каши[6]. Все хвалили того, кто варил кашу, желая ей долгих лет жизни, здоровья и благополучия:
Лыбыр, лыбыр бутҡаһы,
Етмеш йәшәр ҡортҡаһы.
Бутҡа бешкән дан булып,
Хурламағыҙ ҡортҡаны[7].
Каша, каша, кашка,
Долго жить кашеварке!
Славная вышла кашка,
Не ругайте бабушку!
Во время трапезы женщины и девушки в шутку стараются выбить друг у друга из рук ложки, приговаривая при этом: «Не тебе кашка, а воронам кашка!». Особым колоритом отличалась игра «Бутҡа урлау» (досл.: «Похищение каши»), когда дети, прикинувшись воронами, похищали котел с кашей.
Обязательный компонент обряда, устойчиво сохраняющийся в течение многих веков – это угощение остатками каши грачей или ворон. После совместной трапезы кашей обмазывают стволы деревьев, кладут под дерево, произнося благопожелания:
Ашағыҙ, туйығыҙ,
Илгә именлек килтерегеҙ!
Бер бойҙайға - ун бойҙай
Ун бойҙайға - мең бойҙай![8]
Кушайте досыта,
Родимой земле благодать принесите!
За одно зерно - десять зерен,
За десять зерен - тысячу!
В действах проводится позитивное отношение к вещей птице: примечали, что чем больше угощаешь ее, тем лучше, благополучнее будет год.
Позже в эпизоды праздника включались обряды вызывания дождя. После угощения кашей все «обращались к ворону с просьбой даровать дождь»[9]. В заклинаниях дождя подразумевается могущественная сила и влияние ворона на стихию.
Ҡар-ҡар, ҡарғалар,
Ямғыр яу, тип теләгеҙ!
Ашлыҡтар сәселгән саҡ,
Ямғыр яуып үтер саҡ.
Яу, яу, яу ямғырым![10]
Кар-кар, вороны,
Дождя пожелайте!
Пришла весенних посевов пора,
Пришла веселых дождей пора,
Дождик лей, лей, лей!
Таким образом, проводимый весной обряд «Ҡарғатуй» обнаруживает идею оплодотворения земли, освободившейся после зимней спячки. В обряде прочитывается древнейший культ умирающей и воскресающей Природы.
________
[1] Башкирское народное творчество : в 12 т. Т. 12. Обрядовый фольклор / сост., авт. вступ. ст. и комментариев Р. А. Султангареева и А. М. Сулейманов. Уфа, 2010. С. 206.
[2] Сулейманова М.Н. Доисламские верования и обряды башкир. Уфа, 2005.
[3] Башкирское народное творчество. Т. 1. С.199.
[4] Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 3 (332). Филология. Искусствоведение. Вып. 87. С. 100-103. Р. А. Султангареева, Ф. Д. Аккужина БАШКИРСКИЙ КАЛЕНДАРНО-ОБРЯДОВЫЙ ПРАЗДНИК «ВОРОНЬЯ КАША»: СЕМАНТИКА, ФУНКЦИЯ, БЫТОВАНИЕ.
[5] Башкирское народное творчество. Т. 1. С. 200.
[6] Мигранова, Э. В. Башкиры. Традиционная система питания : ист.-этнограф. исслед. Уфа, 2012. С. 197.
[7] Башкирское народное творчество. Т. 1. С. 202.
[8] Башкирское народное творчество. Т. 1. С. 201.
[9] Лепехин, И. Дневные Записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства 1768 и 1769 г. Ч. I. СПб., 1795. С.116.
[10] Башкирское народное творчество. Т. 1. С. 200.
